Понятие «смена парадигмы» обычно описывается как фундаментальное изменение основных концепций, подхода или основополагающих допущений дисциплины. Это определение является довольно справедливым для основных структурных преобразований, которые в настоящее время меняют глобальный инвестиционный ландшафт. Инвесторы, особенно крупные, в последние годы претерпели смену парадигмы, которая произошла в результате серьезной перестройки приоритетов и ожиданий в отношении экологических, социальных вопросов и вопросов управления (ESG). Институциональные инвесторы все больше беспокоятся о том, как их стратегии влияют на окружающую среду и социально-экономическое развитие в целом.
Некоторые в инвестиционном сообществе воспринимают это как естественный прогресс, то есть эволюцию мотивов и целей, ранее сформулированных и выраженных через акцент на результатах КСО (корпоративной социальной ответственности) и альтруистической или филантропической деятельности компаний. Но масштаб и скорость происходящих изменений, что отражается в том числе в согласованном перенаправлении внимания и вмешательстве со стороны политиков и регулирующих органов, предполагают нечто более радикальное, более похожее на революцию, – а именно структурную перестройку приоритетов и целей.
В настоящее время существует множество показателей и доказательств, подтверждающих эту точку зрения.
«Принципы ответственного инвестирования ООН» (UN PRI) – это международная организация, которая стремится интегрировать соображения ESG в процесс принятия основных инвестиционных решений. По данным организации, число крупных финансовых учреждений, приверженных ее принципам, выросло более чем на 420% с 2010 года. В настоящее время в UN PRI входят почти 4000 организаций с общим капиталом более 120 триллионов долларов США. Более подробные сведения приведены ниже – на графике «Ответственное инвестирование: организации, входящие в организацию «Принципы ответственного инвестирования».
UN PRI также ведет базу данных о политических инструментах и нормативных изменениях, направленных на стимулирование ответственной и устойчивой инвестиционной практики (по данным организации, в последнее время наблюдается резкий рост такой политики). База данных охватывает 85 стран. В первой половине 2021 года было введено 159 новых или пересмотренных инструментов ответственной инвестиционной политики (больше, чем в целом за предыдущий год). В UN PRI отмечают: имеющаяся тенденция – это сигнал о том, что «ответственные инвестиции в настоящее время являются основными и обязательными», и что оценивать динамику подобных мероприятий как неудержимый рост – это, скорее, «преуменьшение».
Действительно, многие из политических инициатив, связанных с ответственным инвестированием, быстро переходят от отраслевых принципов «надлежащей практики» к обязательствам. Поскольку институциональные инвесторы стремятся переоценить распределение своих активов и перенаправить капитал на поддержку целей ESG, то их требования к компаниям о предоставлении более четких данных и более последовательных механизмов отчетности, становятся все настойчивее.
В настоящее время требования к компаниям объединились вокруг проблемы изменения климата и, в частности, рекомендаций Целевой группы по раскрытию финансовой информации, связанной с климатом (TCFD). Отчасти это объясняется тем, что изменение климата признано наиболее серьезной проблемой для глобальной стабильности и уже оказывает очень серьезное разрушительное воздействие на экосистемы Земли. В результате институциональные инвесторы усилили свои требования к ясности действий и скоординированному реагированию на риски, связанные с климатом, одновременно пересмотрев свои инвестиционные стратегии и критерии выбора активов.
Чтобы избежать катастрофических последствий, глобальной экономике придется адаптироваться к новым условиям – как для повышения устойчивости к климатическим воздействиям, так и для быстрого сокращения выбросов парниковых газов. И частное финансирование в обеспечении перехода к низкоуглеродному будущему будет играть ключевую роль. В то время как некоторые по-прежнему считают, что решение данных проблем является в первую очередь обязанностью правительств, институциональное инвестиционное сообщество, принимая повестку дня ESG, часто проявляет лидерство и инициативу в продвижении соответствующих изменений.
Это было продемонстрировано в том числе и в конце прошлого года в Глазго – на 26-й конференции ООН по изменению климата (COP26). Самые четкие заявления о намерениях поступили именно от инвестиционного и финансового сообщества, а бывший управляющий Банка Англии Марк Карни подчеркнул быстрый рост поддержки институциональных инвесторов в борьбе с изменением климата через Финансовый альянс Глазго за углеродную нейтральность (GFANZ), общий объем членства которого недавно превысил 130 триллионов долларов США.
За несколько дней до COP26 Марк Карни написал в Financial Times: «Мы должны построить финансовую систему, полностью ориентированную на чистый ноль… Ваши деньги имеют значение. В предстоящие месяцы и годы судите обо всех финансовых учреждениях не по тому, что они говорят, а по их цифрам». Эти комментарии также отражают еще одну общую тенденцию, возникающую в результате рассмотрения инвесторами целей ESG и проблем климата, а именно необходимость четких показателей прогресса и наглядной добросовестности и подотчетности тех, кто о своем прогрессе отчитывается.
Таким образом, риски, связанные с климатом, побудили инвестиционное сообщество к стремлению выработать согласованные и скоординированные меры, направленные в том числе на поддержку целей декарбонизации. Вместе с тем уже существует понимание необходимости принятия более развернутой повестки дня ESG – то есть необходимости в более широком признании ценности природной среды и биоразнообразия.
Такая необходимость в сочетании со стратегиями предотвращения дальнейшей утраты природы привела к созданию Целевой группы по раскрытию финансовой информации, связанной с природой (TNFD). Данная инициатива уже одобрена министрами финансов G7 и отражена в Дорожной карте устойчивого финансирования G20.
Использование Целей устойчивого развития ООН (ЦУР) в качестве ценной справочной базы, с помощью которой инвесторы могут оценивать корпоративные и отраслевые показатели по широкому спектру целей ESG, также получило значительное распространение в последнее время. Сейчас инвесторы изучают методы формализации и количественной оценки деятельности компаний и отраслей, а также их влияние на широкий спектр показателей развития. Некоторые воспринимают это как дальнейшее расширение глобальной повестки дня в области устойчивого развития, поскольку она касается инвестиционных решений.
Во Всемирном совете по золоту (WGC) очень хорошо понимают роль ответственного бизнеса в реагировании на насущную потребность в осведомленности, прозрачности и действиях по широкому спектру факторов, связанных с ESG. Имеется уверенность и в том, что ответственная золотодобывающая промышленность может сыграть значительную роль в стимулировании такого развития, которое приведет к целому ряду положительных социальных и экономических результатов.
До недавнего времени институциональные инвесторы в золото в основном были сосредоточены на вопросах хеджирования рисков, диверсификации слитков и биржевых продуктов, обеспеченных слитками. Однако сейчас они все больше интересуются вопросами, связанными с золотом как добываемым продуктом. Именно необходимость того, чтобы золотодобывающая промышленность могла продемонстрировать работу в соответствии с очень высокими стандартами производительности по широкому спектру факторов ESG, привела к тому, что WGC после многих лет обширных консультаций с широким кругом заинтересованных сторон, включая правительство, гражданское общество и общественных лидеров, сформулировала Принципы ответственной добычи золота. Эти принципы для членов WGC – крупнейших мировых золотодобывающих компаний (что важно, обеспеченных в рамках членства независимостью) – теперь обязательны, и сейчас уже во всей отрасли их признают как всеобъемлющую и надежную систему, которая предлагает всем золотодобывающим компаниям (в том числе находящимся за пределами членства в WGC) средства, позволяющие продемонстрировать, что их золото было произведено ответственно.
Аналогичным образом компании-члены WGC признали важность призыва инвесторов к более четкой и последовательной отчетности по вопросам, связанным с климатом. Поэтому недавно они согласились предоставить сведения о своих позициях и планах по данным вопросам в соответствии с руководством CFD. Здесь стоит отметить, что подобный путь для компаний редко бывает простым. Но все участники рынка во всех секторах теперь должны признать, что открытость становится основной частью ведения бизнеса.
Инициативы WGC упоминаются здесь не только для того, чтобы описать его прогресс в изменении бизнеса и стратегической деятельности в контексте развивающегося ландшафта ESG, но и с целью показать глобальную тенденцию, суть которой в том, что многие секторы стремятся адаптироваться к новому набору рисков и возможностей.
В то время как некоторые представители бизнеса могут чувствовать себя неловко из-за навязываемых им правил обязательного раскрытия информации, появляется все больше свидетельств того, что эти правила могут иметь значительные преимущества. Например, исследование, проведенное в прошлом году Европейским институтом корпоративного управления и Швейцарским финансовым институтом, показало, что «обязательная отчетность ESG помогает улучшить финансовую информационную среду фирмы». Также вследствие введения обязательного раскрытия принципов ESG большую точность приобретают прогнозы аналитиков о доходах, снижается риск падения цен на акции.
Вместе с тем надо признать, что о достоинствах инвестирования, ориентированного на ESG, все еще ведутся серьезные дебаты. Например, The Wall Street Journal опубликовала серию материалов, в которых оспаривается расстановка приоритетов инвестирования в ESG. В этих статьях содержится несколько полезных замечаний о рисках и недостатках быстро развивающейся области инвестирования в ESG, об опасностях передачи проблемных, загрязняющих активов в «непрозрачные» частные руки, о возможной угрозе инвестиционных пузырей. Однако в подобных комментариях также прослеживается довольно узкий и полярный взгляд на общие цели инвестирования, ориентированного на ESG, что ведет к выпадению из фокуса внимания его огромных позитивных возможностей. Другими словами, критики инвестирования в ESG в какой-то степени отрицают идею смены парадигмы и порой несколько избирательно фокусируются на конкретных недостатках, пренебрегая трансформацией общей картины и решениями, которые эта трансформация обещает.
Предположение, лежащее в основе многих участников рынка и комментаторов, сопротивляющихся интеграции целей ESG в основные инвестиции, заключается в том, что это потребует жертв по части доходности. Но существует множество свидетельств того, что они могут ошибаться.
Значительный объем аналитической и академической работы в настоящее время указывает на положительную корреляцию между эффективностью ESG и устойчивостью (а, соответственно, и ценностью) компании. Например, недавно поставщик финансовой аналитики MSCI Inc. завершил четырехлетнее исследование по этому вопросу и обнаружил, что компании с высокими показателями ESG столкнулись с более низкими затратами на капитал, более низкими затратами на собственный капитал и более низкими долговыми затратами по сравнению с компаниями с низкими показателями ESG. А эксперты McKinsey, ссылаясь на более чем 2000 научных исследований, пришли к выводу, что лучшие показатели ESG, – это примерно 10-процентное снижение стоимости капитала и более низкие регулятивные, экологические и судебные риски.
Существует также очень простой момент, которым часто пренебрегают при оценке затрат, связанных с финансированием перехода к экономике с нулевым выбросом углерода и благоприятной для природы, – это издержки бездействия, которые все еще недостаточно учтены, но могут оказаться гораздо более тяжелыми для глобального процветания и коллективного социально-экономического здоровья. Но даже тем экономистам, которые предполагают чрезвычайно высокий совокупный уровень инвестиций, необходимый для создания экономики без углерода, ясно, что альтернативная стоимость ведения бизнеса в обычном режиме намного выше и вызывает больше беспокойства. В прошлогоднем опросе агентства Reuters, в котором приняли участие более 40 ведущих экономистов в сфере оценки стоимости изменения климата, Джеймс Никсон, глава отдела макроэкономики изменения климата в Oxford Economics, озвучил самую высокую оценочную стоимость, но затем заявил: «Хотя смягчение последствий может быть дорогостоящим и потенциально политически болезненным, я думаю, что экономисты обязаны показать, что бездействие обходится еще дороже».
Скептицизм в отношении ESG как движущей силы перемен может также привести к недооценке или игнорированию масштабов возможностей, заложенных в переходной экономике. Международное энергетическое агентство (IEA), намечая надежный, хотя и сложный путь к чистой экономике с нулевым выбросом углерода, предполагает, что это приведет к «историческому росту инвестиций в экологически чистую энергию, что создаст миллионы новых рабочих мест и ускорит глобальный экономический рост». Аналогичным образом в одном из отчетов «Новой климатической экономики» высказывается предположение, что смелые действия в области изменения климата потенциально могут принести 26 триллионов долларов экономических выгод к 2030 году (по сравнению с обычным бизнесом), создав при этом более 65 миллионов рабочих мест.
Одним из аспектов решения проблем климата и устойчивого развития, присущих смене парадигмы ESG, является необходимость в долгосрочных перспективах и обязательствах, в сценариях рисков и планов, рассчитанных на десятилетия. В настоящее время появляется все больше доказательств в поддержку тезиса о том, что краткосрочный подход является проблемной чертой рыночного поведения, требующей нашего внимания, а данные как отдельных фирм, так и экономики в целом, свидетельствуют о том, что такое поведение деструктивно. Однако растущее внимание к инвестициям, ориентированным на ESG, может помочь противостоять близоруким тенденциям рынка.
Заглядывая в будущее, можно почти с уверенностью сказать, что тенденции, которые здесь отмечались, получат еще большее развитие. Давление на советы директоров, владельцев активов и менеджеров будет возрастать, чтобы они могли продемонстрировать, что понимают проблемы ESG и должным образом подготовлены к их решению. В сфере глобальных стандартов, связанных с ESG, дальнейшие усилия будут направлены на устранение препятствий на пути роста подотчетности, добросовестности и согласованности в корпоративной и отраслевой деятельности.
Таким образом, мы уже вышли за рамки того периода, когда политика выжидания являлась приемлемой стратегией для большинства предприятий и инвесторов. Время для перемен в процессе рассмотрения вопросов климата и ESG настало, парадигма изменилась. Как сказано в отчете Бостонской консалтинговой группы, в котором анализируется потенциальная ценность, создаваемая за счет декарбонизации экономики: «Неизвестно, как именно мир достигнет чистого нуля, но на макроуровне наука и экономика определяют довольно четкий путь. Учитывая масштабы ценности, поставленной на карту во время переходного периода, многие лидеры приходят к выводу, что бездействие может быть самой рискованной стратегией из всех».